Положительный антигерой. Феномен Карандышева

Знал ли Эльдар Рязанов, когда снимал свой «Жестокий романс», что пьеса А.Н.Островского «Бесприданница» не просто драматургически прекрасна: она становится все современней с каждым десятилетием? Наверно, догадывался, потому что тогда он был талантливый мужчина в самом расцвете сил, а талант всё знает, даже если не рассуждает. Но популярность этого фильма у поколений кинозрителей объясняется не только этим, и даже не прекрасными романсами, а гениальным кастингом на главные роли, который позволяет нам разглядеть в героях устойчивые архетипы. Никита Михалков выступает здесь и в роли самого себя (перевоплощения от него не требуется) и в архетипическом образе под названием «мечта женщины». Молодая Лариса Гузеева обладает такой внешностью и несет в себе такую затаенную печаль, что могла бы сыграть любую из хрестоматийных героинь классической русской литературы: от Пушкина до Бунина. Она, собственно, и воплощает образ Женщины. А вот об образе, который создал Андрей Мягков, давайте поговорим отдельно.

Юлий Капитоныч Карандышев – это персонаж ничуть не менее важный, именно в нем угадан тот архетип мужчины, с которым современной женщине зачастую приходится иметь дело. Не удержусь от банальности: женщины любят паратовых. Однако, будучи реалистками, они выходят замуж за карандышевых. Во-первых, карандышев женится, даже на бедной невесте с подпорченной репутацией. Во-вторых, современная россиянка из провинции, «созданная для блеску», как и жившая в XIX веке Лариса, наверняка могла бы реализовать себя в трудовой карьере, но ситуация в обществе складывается таким образом, что кроме как замуж либо в содержанки, податься ей особо некуда. В-третьих, паратова поди-ка поищи, а карандышев всегда рядом. И если кто-то долго и упорно тебя любит, можно себя убедить в том, что он тоже достоин любви. Пусть он человек небогатый и незначительный, пусть другие считают его ничтожеством, зато он верный и способен к устойчивому чувству, а значит, с ним можно создать семью, смириться и прожить жизнь достойно.

Если бы пьесу «Бесприданница» сейчас ставил модный режиссер, он мог бы начать с «фишки», которую часто используют при интерпретации русской классики: сделал бы очевидно неприятного героя достойным внимания и сочувствия. Этот умный и честный Каренин, этот душка Молчалин, вот и пусть будет этот страдающий положительный Карандышев. Молодого Мягкова бы еще на эту роль взять, прямиком из «Иронии судьбы», чтобы было наглядно, ведь этого героя русские люди считают положительным, не так ли? А на Паратова взять кого-нибудь, похожего на Анатолия Кторова, сыгравшего эту роль в ранней постановке «Бесприданницы»: эдакого бонвивана. Сместить, так сказать, акценты и вектор зрительских симпатий. Зритель в итоге испытает привычные для себя чувства. Ну что ж, скажет, Лариса – несчастная дура.

Лариса, спору нет, очень несчастная. Но не хотелось бы из нее дуру-то делать. А.Н.Островский, обогативший русскую драматургию множеством женских образов, тем не менее упорно разрабатывал амплуа «бедная невеста». И оба слова в этом определении важны. Она бедная, и она хочет любви. Недаром же Лариса говорит Карандышеву: «Вы видите, я стою на распутье; поддержите меня, мне нужно одобрение, сочувствие; отнеситесь ко мне нежно, с лаской! Ловите минуты, не пропустите их!»

Но мы со школьной скамьи знаем, что она, вся такая романтичная и беззащитная, ошибается. Ни Паратов, ни Карандышев на самом деле ее не любят. У этих мужчин по сути-то много общего. Оба самолюбивы, оба тщеславны, оба готовы добиваться поставленной цели любыми средствами. Просто они различаются на животном уровне, как альфа-самец и омега-самец. Известно ведь, что в любой замкнутой группе эти градации существуют, хоть они и достаточно зыбки. И если последовательно удалять альфа-самцов, их место будут занимать те, что качеством пониже. А заняв, широко пользоваться всеми их возможностями и привилегиями. Российское общество расслоено на классы и социальные группы, нравится нам это или нет. И в нем совершенно очевидно, что Паратов – это самец с возможностями, а Карандышев – самец без возможностей.

В чем же трагедия? В том, что, согласившись выйти замуж за Карандышева, Лариса не понимает, с кем она связалась! Ведь больше всего на свете Карандышев хочет не заслужить любовь, не создать семью, не прожить достойную жизнь: он хочет быть Паратовым! Не имея, естественно, для этого никаких оснований.

Карандышев жалок не потому, что беден и занимает невысокую ступень в социальной иерархии. А потому что претендует на то, на что омега-самцу претендовать не пристало. Он хочет стать частью мира сильных, пользоваться всем тем, что есть у сильных. Но сам он – не сильный человек и никогда им не станет. Более того, у него, как у большинства неудачников, выражена тяга к самоутверждению. «Я много, очень много перенес уколов для своего самолюбия, моя гордость не раз была оскорблена; теперь я хочу и вправе погордиться и повеличаться», — говорит он в ответ на просьбу Ларисы о скромной церемонии свадьбы и переезде в деревню. Вспомним, как на своем жалком званом обеде он начинает кочевряжиться, будто именно он решает, станет Лариса петь для гостей или нет: «Нет, нет, и не просите, нельзя; я запрещаю…»

Давайте на минуту представим, что она таки выйдет за него замуж. Будет ли он комфортным мужем? Как бы не так! Униженный по жизни, но самолюбивый, Карандышев тоже хочет поучать и проучать. На кого бы он направил весь этот пыл? Да конечно же, на Ларису! И найдется за что. Ведь он упорно ждал, пока не останется претендентов на ее руку. И дождавшись, он всерьез считает себя благодетелем Ларисы. Даже если бы она не сбежала с Паратовым или сделала это по-хитрому, тайно, перспективы ее брака с Карандышевым остались бы крайне унылыми.

Такие люди как он:

Не способны к созидательной активности. Они ничего не могут и не хотят предложить этому миру. Да и не стремятся ни к чему иному кроме как повышению статуса и удовлетворению своих мещанских амбиций.
Склонны ко всем порокам и болезненным акцентуациям характера: лицемерию, деспотии, истероидности, ревности, мстительности и т.д. Причем во всех своих недостатках и пороках они также мелки и жалки, как и во всем остальном.
С учетом упомянутого, болезненно нуждаются в признании своих достоинств (причисляя к ним свою якобы порядочность), критики же не выносят панически.
При всем желании не могут дать то, в чем нуждается романтическая женская натура. А она нуждается в том, что несут с собой ум, талант и страстная увлеченность.
Добившись женщины, непременно низведут ее до своего уровня, заставят постареть, подурнеть и деградировать очень быстро. А если это произойдет одновременно с повышением их социального статуса, бросят ее, да еще и будут судиться из-за совместно нажитого имущества.

Женщина влюбляется в человека, который, как ей кажется, способен подарить ей иную жизнь, яркую, интересную, насыщенную событиями и страстями. Она также может сколько угодно страдать от любви к человеку, чей жизненный путь непрост и самолюбие изранено. Но зачем, скажите на милость, ей страдать без любви с таким человеком, которого я сейчас описываю? А если вы еще сомневаетесь, что такое Карандышев, напомню вам еще одно его высказывание: «Если мне на белом свете остается только или повеситься от стыда и отчаяния, или мстить, так уж я буду мстить. Для меня нет теперь ни страха, ни закона, ни жалости; только злоба лютая и жажда мести душат меня. Я буду мстить каждому, пока не убьют меня самого».

Когда я наблюдаю современных представителей чиновничества, «офисного планктона» и других социальных групп, которые ничего не производят и, кажется, не очень понимают, для чего живут, я подозреваю, что это довольно большая серая армия. Учитывая, что мужчин в нашей стране и так нехватка, а с мужчинами, способными стать «героями романа», и вовсе напряженка, надо сознавать, какие шансы на большую яркую любовь есть у каждой из нас. И все же…

Марина Цветаева спрашивала в стихах любимого: «Как живется вам с другою?» А что если Паратов вашей собственной судьбы однажды возникнет и спросит вас: «Как живется вам с Карандышевым?»… Что ж, современная героиня вправе ответить без паузы: «А какие есть встречные предложения?» Поэтичности в этом не будет никакой, зато обнажится суть. Вся мировая драматургия по-прежнему разрабатывает варианты ответа на этот вопрос. Можно, конечно, послать к черту и того, и другого, строить собственную биографию и стремиться к чему-то, что зависит только от нас. А мы по-прежнему, хотя бы в мечтах, но словно бабочки к огню…

Валентина Мовилло